Жаба-дурак. Третья еда в пятом ряду. Чиста, наивна и трепетна, как новобранец.
Отчасти - Петру Бестужеву, на финал игры рехнувшемуся.
Отчасти - Ивану Пущину, на финал игры бредящему в раневой лихорадке.
Отчасти - Ивану Пущину, на финал игры бредящему в раневой лихорадке.
Дворцы в карауле над срезом реки
Дремали до смены простуженно.
На площадь в тот час выходили полки,
Бряцавшие мирно оружием.
Никто не хотел доводить до беды,
Стрелять по друзьям и приятелям.
Нева из-под толщи промерзшей воды
Смотрела и думала: спятили.
Мы вовсе попасть не хотели в беду,
Хотя и не ждали хорошего...
Ищу свой рассудок на вздыбленном льду,
Но в пальцах лишь ломкое крошево.
Чего мы искали - благого царя,
Надежды, закона единого?
Сходились полки, нисходила заря,
И падали сумерки льдинами.
Никто не хотел ни пальбы, ни грозы,
Но тут и надеяться нечего:
Так ветер, рождающий мертвую зыбь,
Уже не придет незамеченным.
Других мы ввергать не хотели в беду,
Но с нас и за то будет спрошено.
Ищу свой рассудок на вздыбленном льду,
Но в пальцах лишь ломкое крошево.
Как славно уже ничего не беречь,
Не сетовать о недоделанном!
По невскому льду расплескалась картечь -
Багряным и черным по белому.
Горячие градины тонко звенят,
И ниточка к берегу нижется,
Но сломанной кукле ружья не поднять,
Обломком пера не распишешься...
Опять и опять повторяю в бреду -
Смирение стало дороже бы...
Ищу свой рассудок на вздыбленном льду,
На невском картечью расхлестанном льду,
Но в пальцах лишь ломкое крошево.
Невероятно.
Д-да, с мирным бряцанием оружием как-то не срослось у нас совсем...