Я не знаю, будет ли отчет с "Петровского завода". То, что было - было вспышками, провалами в нечто другое и в
неё, и, разумеется, удачными (с кочки зрения неотключаемого внутреннего мастера) моментами, вперемешку. Они теснятся в голове, те и другие, и записать буквами - не получается. Хотя, конечно, это не значит, что я перестану пытаться.

Но пока это будут разрозненные обрывки и заметки. Там поглядим.
читать дальшеТорсон, "человек и остров", сидит рядом и режется в "Масс Эффект". Там ему тоже мешают работать. Это неизлечимо. 
Первый провал в М.К. - в момент приезда. Вот мы еще в дроп-ботике, то есть в "синем чудовище, снаружи отдаленно похожем на джип", переваливаемся по ухабам святогоровской типа-как-бы-дороги, заваленные рюкзаками, то и дело подпрыгивая на колдобинах и кашляя от бензиновой вони. Я ловлю корзинку и какую-то из сумок Раисы, Торсон ловит меня, Истарни - или уже Оболенский - едет вовсе стоя, придерживаясь за палаш Фреда (а чей он по игре - я так и не запомнила), смеемся по поводу состава группы - все подобралось случайно, кто как успевал с работы, и если для Юшневской логично ехать в острог с Торсоном и кем-то еще из второй партии, а не с мужем (Юшневский, как оказывается, ехал первой партией), то что здесь делает Александрин Муравьева? А потом доезжаем, выгружаемся, входим - и почти сразу я вижу Любелию. Нет, не так. Сначала я все-таки ищу ее взглядом. Его. "Алеша..." - "Мари!" Откуда-то сбоку голос, кажется, Фреда - "Вокруг Юшневских можно прямо сейчас сердечки рисовать."
Утро субботы. Сажусь на лежанке, спускаю ноги, и вижу, как на веранде останавливается прямо у нашего окна Сэм - и.р. плац-майора Лепарского-младшего - и смотрит. Этакое служебное "каменное хлебало" с совершенно рыбьим взглядом. Сижу, осознаю, что волосы растрепаны, из одежды - сорочка по колено, и что ситуация совершенно игровая, даром что до старта игры еще полдня, только окошечко в каземате не застекленное, а зарешеченное. Осознав, сползаю таки с лежанки (а она высокая, если сидеть на краю - ноги не достают до пола), и, словно по сигналу, Сэм поворачивается и начинает спускаться по лестнице (а наша пожизневая покладколежанка - на втором этаже).
Потом, выйдя на ту же веранду, уже несколько более одетая, заглядываю в окно, и понимаю, что сейчас, утром, окно практически зеркальное, и Сэм попросту смотрелся в единственное доступное зеркало вменяемого размера (обычных зеркал в коттедже не предусмотрено).Будет подниматься по мере дополнения.
Веришь ли - не замечал зеркальности окошек, и то, что окошко выходит на лестницу, тоже казалось... прорехой в личном пространстве. Ивашев, после снов заползая в свою камеру, "просыпался" - выдохнуть, глотнуть водички - на полу, чтоб с лестницы не видно было...