Летчики - Поезд

[firnwen]

К вопросу о том, "кто из персонажей чей" и "кто что пишет" - вот здесь мы и сами не сможем сказать, где-кто-чье: этот отрывок - из тех, которые пишутся построчно и с тонной споров над каким-нибудь одним некритичным словом.
Этих четверых дальше действительно будет, и ой как хотела бы я, чтобы было кому нарисовать момент знакомства Билге Асфандияровой (которой тут нет) с Галкой Каменской (которой тут есть).

24.04.2013 в 13:06

Пишет  Нинквенаро:

Текст про "здравствуйте, знакомьтесь, этих четверых дальше еще будет". Про Ченгеле кое-что уже было, а остальные пока, кажется, почти не появлялись, разве что по именам.
Временные рамки - в пределах месяца после гибели Ане Стременской.

***
- Ой, девочки, какой нам поезд дали... - Софка толкнула дверь купе. Та со скрипом отъехала в сторону, - мало что довоенный, так прямо-таки класса "люкс"...
- И щели класса люкс, - кивнула Ченге, закидывая вещмешок на верхнюю полку, - мыша пролезет. А то и ворона залетит.
Насчет вороны - это Ченгеле, конечно, преувеличила, но дуло сквозь щелястую раму немилосердно. Софка поспешила прикрыть дверь - иначе тянуло, как в трубу.
- Ну точно класса люкс - с обедом прямо в купе, - прыснула Сарочка. - Девочки, сахара ни у кого нет?
- Шоколад есть точно, - Ченгеле потянулась наверх. - Достать?
- Не-не-не, я таки отказываюсь пить чай, в котором шоколад плавает, лучше уж пустой. Доставайте кружки, сбегаю к проводнику. Отъехали только что, зуб даю, у него еще с полбака, не меньше.
- Да давайте уже из котелка? Он большой, и нести удобнее... - за софкиным мешком саму Софку, усевшуюся к окну, толком и видно не было, только пушистая русая макушка нырнула и появилась снова. - Ой, девочки, тут еще сахара три кубика, в котелке...
- Смотрю, сахар-то у вас еще тыловой, товарищи младшие лейтенанты...
На этот раз дверь купе открылась практически бесшумно.
- У вас курящие есть? - поинтересовалась высокая девушка в наброшенной на плечи кожаной куртке.
- Нету... - протянула Софка, высовываясь из-за мешка. - Если вам спички, то я могу поискать, а вот сигарет точно нет.
- Не надо ничего искать, - покачала головой гостья. - Терпеть не могу курящих, и запах табака не выношу. В лесу еще черт бы с ним, комаров, говорят, отгоняет, но вот тем, кто на борту курит, я бы головы лично отрывала. Я,собственно, как раз искала, где не смердит этой дрянью...
- Ну так и садитесь, - улыбнулась Сарка, - Чай будете, товарищ... извините, нашивок не видать?
- Лейтенант, - девушка, пригнувшись, нырнула в купе. - Чай буду. Вы крепкий пьете? Просто я - очень крепкий, и с мятой пополам.
Софкино "С мя-атой..." и Сарочкино "А мы, если что, кипятком разбавим" прозвучали почти одновременно. Ченгеле, наклонив голову к плечу, поглядела на девушку-лейтенанта.
- Тогда чай с вас, сахар с нас?
- Можно вечером все с меня, утром все с вас, - пожала плечами та. - Можно наоборот. У меня кулек песка, если делить на четверых, хватит ровно до фронта. А то у вас, я смотрю, мало совсем.
- Так и договоримся, - кивнула Сарочка. - давайте сюда ваш чай, побегу за кипятком.

***
Кроме чая у лейтенанта при себе оказались кирпич ржаного хлеба ("раз уж нас такая толпа, жертвую половину", несколько банок консервов и завернутые в хрустящую фольгу три палочки трофейного шоколада. Первую тут же разделили на четыре части и сгрызли под чай "за знакомство", остальные две отложили до завтрака.
Пила новая соседка медленно, большими глотками. Котелок придерживала, спустив рукава гимнастерки почти до кончиков пальцев. Рукава постоянно соскальзывали, девушка ставила котелок на стол, прижимала пальцами одной руки к локтю другой, и отхлебывала уже так, наклонившись. От шоколада и ломтя хлеба откусывала поочередно: от хлеба большие куски, от шоколада - маленькие.
Когда опустошили котелок, она довольно потянулась. Про такое обычно говорят - "как кошка", но эта была как охотничья собака после хорошего гона.
Пока пили чай и раскладывали вещи, сиреневые, полупрозрачные (Софка про такие говорила - "шелковые", сумерки за окном превратились в "масляные", густые и темные.
Ченгеле потянулась к окну - опустить маскировку.
- Товарищи младшие лейтенанты, вы уже спать? - поинтересовалась девушка-лейтенант.
Сарочка пожала плечами.
- Наверное, да...
- Тогда погодите, не опускайте, я светилку свою найду, пока хоть сколько-то видно...
- А что с ней делать-то?
- Читать... - девушка почесала переносицу. - Я мало сплю обычно, а сейчас и вообще на три месяца вперед отоспалась.
- А не заснете с огнем? - осторожно поинтересовалась Ченге. - Как перевернется...
- У меня эта, "динамка". Так что разве что пальцы намозолю.
- Откуда такая радость? - Сарочка по-птичьи наклонила голову. - Трофейная?
- Подарили, - девушка сняла ремень и сапоги, забралась на полку с ногами, расстегнула ворот гимнастерки, - А кто дарил - так я не знаю, где он ее взял, может и трофейная. Хорошо, не потерялась, пока меня по тылам носило...
Софка тем временем скинула и сапоги, и гимнастерку, и осталась в рубашке и широковатых ей брюках. Скинула бы и брюки, но под ними были широченные армейские подштанники и тощие софкины ноги, и Софка сама не знала, чего она больше стесняется.
- Девочки, я спать полезла. Вы меня будите, если что?
- Если тревога, так она вас и без посторонней помощи разбудит, - пожала плечами лейтенант. - А если не тревога, так зачем? На фронте напрыгаетесь...
- А вы уже воевали, товарищ лейтенант? - Сарочка почесала кончик носа.
- Смотря в каком смысле, - высокая отбросила со лба светлую прядь. - Если в смысле бытия под огнем и внесения в списки части - это да, не первый год. А если в смысле личного ведения огня по противнику - этого пока не давали. "с вашим мастерством посадки отпускать вас из транспортников в истребители - преступление...", - она явно изобразила в преувеличенном виде манеру кого-то вышестоящего. Получилось сразу донельзя смешно и противно. - Ну, теперь выбила-таки свое...
- Это вы тоже, получается, в женский истребительный? - улыбнулась Сарочка.
- Посмотрим, - качнула головой лейтенант. - Назначили туда, но я надеюсь перевестись. Не думаю, что в чисто женском полку заняты чем-то серьезным. Еще какой командир попадется, а то знаю я эту манеру - после ранения беречь, как стеклянных...
- Куда вас? - чуть подалась вперед Ченге.
Лейтенант усмехнулась.
- Меня не "куда", меня "как". Полыхнула малость моя бревновозочка. Чтобы, значит, я не возила идиотов, которые видят, что летят на фанере, и все равно закуривают. Ну, а пока я огонь сбивала, соответственно, сама заработала роспись под фанеру... дальше долго доказывала медкомиссии, что, если фанерные самолеты летают, то и фанерная я вполне могу.
- Так не видно почти... что фанерная, - негромко выговорила Ченге.
- А и не должно, - девушка глотнула еще чая. - Форма, товарищи младшие лейтенанты, - это такая одежда, под которой мало что видно. Один мой дальний знакомый небезуспешно деревянную ногу прятал. Он, правда, и не летал...
Встретив удивленный взгляд Сарочки (уж такой Сарочка человек, что на лице написано чуть-чуть больше, чем все), лейтенант криво улыбнулась и продолжила:
- Анатолием его звали. Анатолием Лазаренком. Авиаконструктор. Вы вряд ли знаете, он больше по транспортным бортам...
ченгеле кивнула и залилась краской - как же, кого-то из конструкторов не знать, хотя бы и по моделям!
- Не знаем, - подтвердила Сарочка. - Вы расскажете или читать будете?
- Да там рассказывать мало. Заочно я его давно знала, а лично мы в госпитале познакомились, я тогда уже выздоравливала... а дальше у нас случилась крепкая дружба по-идиотски раненых. Я тогда грешным делом думала, что большей дури, чем загореться от чужой папиросы, вообще не бывает. Оказывается, бывает. Угораздило же его... Несколько лет на собственных машинах летал, даже на тех, про которые он сам говорил, что не полетит толком, а начальство настояло. И с парашютом прыгал. А разбился - в гололед на автомобиле...
- Это же не по-идиотски, - протянула Сарочка. - Это называется "не повезло".
- Ну, он полагал, что по-идиотски, - качнула головой лейтенант. - А еще более по-идиотски, что вытащили его из машины не сразу... ну и, в общем, пришлось ногу таки отнять.
Девушка заглянула в кружку, еле заметно скривилась и допила остатки одним глотком.
- Как мы познакомились-то... он после операции едва отошел, затребовал себе чертежную доску. А у него кроме ноги еще левая рука вся в гипсе, даже линейку толком не передвинешь. Ну, я подошла и предложила помочь. Он возражать не стал. А я на чертеж смотрю и спрашиваю: "Вы с авиастроительного, товарищ?" Он голову подымает и говорит - "вообще я из Ка Бэ, но на заводах тоже бывать приходилось. А вы, стало быть, не просто летчик, а с богатым знанием теории?". Дальше я ему изложила и про транспортный борт, и про несчастный случай, и про то, что хочу переучиться... он меня, собственно, и рекомендовал своим знакомым истребителям.
- Повезло вам на хорошего человека, - улыбнулась Ченге.
- Я бы так или иначе пробилась в истребительный, - лейтенант покачала головой. - Хотя товарищ Лазаренок мне вернул веру в то, что среди людей есть и настоящие, не только обалдуи и бюрократы.
- Конечно есть! - Ченгеле тряхнула плечами и добавила тише. - Мне на таких с начала войны очень везло. Жалко, вы не из Рошельского училища, познакомились бы с еще одним настоящим...
- Да что вы мне выкаете, младшие лейтенанты? - девушка дернула себя за светлую челку. - Вы что, настолько младшие? Или это я такой старухой смотрюсь?
- Вы таки по званию старше, - улыбнулась одними глазами Сарочка.
- На фронте сравняемся, - махнула рукой лейтенант. - Значит, так. Зовут меня Каменской Галиной, двадцать второго года рождения, из Вышгорода. называть можно Галей и Галкой. Будем знакомы, товарищи младшие лейтенанты?
- Таки будем, - Сарочка негромко рассмеялась. - Сара Брейгель, белославская иудейка. По большой дружбе можно звать Саркой и Сорокой.
- Я Ченгеле. В училище до Ченге сокращали. Ромка.
- А то, которое наверху спит - это Сойка. Софка Милош.
Лейтенант Каменская сухо улыбнулась.
- Подобралась птичья команда - то Галка, то Сойка, то Сорока... Вороны для полного комплекта не хватает.
Сарочка фыркнула:
- Товарищ лейтенант, вы таки подбиваете поспорить с вами, что в части какая-нибудь Ворона найдется.
- Главное, чтоб по фамилии, а не по части растяпства, - Галка потянулась, - Что-то заболтались мы, товарищи. Вы перед фронтом отсыпаться будете? Потом ведь надолго запамятуете, как это...

***
Ночью прошел дождь. Утро вышло сырое, за окном (ой, а кто это уже маскировку поднял?) плыли клочки тумана - то большие, можно дом спрятать, то поменьше, сараюшка едва-едва укроется, и все одно край крыши торчит.
Сарочка проснулась от того, что пятки в тонких носках от сырости замерзли и заныли. Она потянулась и села на полке.
- С добрым утречком, - донеслось снизу.
Сарочка разлепила правый глаз и посмотрела себе между коленок. Пахло сыростью и мятой. Ченгеле разливала по кружкам чай. Лейтенант Каменская ковыряла ножом консервную банку. На столе лежали, нарезанные, пол-краюхи хлеба.
- Младший лейтенант, ты завтракать или досыпать? - подняла голову лейтенант.
- Угу, - машинально кивнула Сарочка.
- Сарка, чего угу-то? - скривилась Ченге. - Слезай, тут тушенка. Хорошая.
- Дай глаз расклею? А то видимость - ноль... - Сарочка зевнула.
- Видимость и так ноль, можешь слезать по приборам. Можешь даже по ним падать, тут невысоко и мягкая я.
- Вместо парашюта?
- Товарищи младшие по званию, - Каменская постучала по столу ложкой, - отставить треп, будите Милош и идите лопать!
- Я не спу... не сплю, - зевнули сверху-справа. - Я сейчас. Сарыч, а где...
- Я тебе ей ноги укрыла, - отозвалась Ченге. - А ремень внизу висит. Слезай.
- Ага...
- И ногами над чаем не тряси!
- Ага...
Ноги поболтались в воздухе, а потом Софка в обнимку с собственной гимнастеркой, ойкнув, приземлилась на пол.
- Чай... горячий... ойй-и...
Поезд тряхнуло, котелок поехал по столу.
- Тормозим, что ли? - потянулась к окну Галка. - Кажется, станция. Младшие лейтенанты, вы бы совсем оделись?
- Зачем? - хлопнула круглыми совиными глазами Софка.
- Сахар менять, - пожала плечами Галка. - Новости слушать. Сигареты стрелять... а, вы ведь не курите... я пойду, наверное. У меня табака кулек на дне мешка закопан, ребята дарили, когда провожали, не отбрыкалась. Лучше еще сахара достану. Или хлеба.
- Поезд не потеряешь? - Ченгеле закончила возиться с чаем, и пристроилась расчесывать волосы - хоть и короткие, а густые, путаются. Сарочка удивилась про себя - ей и Софке лейтенант по-прежнему выкает, а с Ченге, кажется, окончательно на "ты", с обеих сторон притом. Ох ты, дошло вдруг до Сарочки, а ведь и Ченгеле, и Каменская - обе в полной форме, обутые и затянутые, только что планшеты не на себе, а на стене...
- С чего бы? - пожала плечами Каменская. - Я привычная уже.
- Ченге, ты ночью спала? - Сарочка спрыгнула с полки, потянулась за сапогами, попутно заглянула снизу вверх подруге в лицо. Черта с два тут разберешь. Чонка смуглая, кругов под глазами никогда не видно.
- Немножко, - ромка повела плечами.
Котелок снова поехал по столу. Галка потянулась к окну:
- Ну точно, станция... а я ее знаю! Это же Криница! Вон там, церковь на горке и водонапорная башня! Как мы быстро, однако. Если нигде не застрянем и не разбомбят, то завтра к вечеру уже доедем.
Лейтенант накинула куртку поверх гимнастерки.
- Вам что добывать? Сахар? Хлеб? Консервы?
Сарочка и Софка уже потянулись было перечислять, но Ченгеле пристукнула пальцами по столу.
- Хлеба - на всех, остальное - себе, захочешь - поделишься.
- Тогда я пошла, - Галка закинула на плечо вещмешок. - А то останавливается уже...
- Интересно, сколько простоим, - потянулась Софка.
- Черт знает. Судя по тому, что раньше тут сортировка была - час у нас точно есть.
- Погоди, я с тобой, - Ченге тоже кинула на плечо мешок. Каменская не возразила, только молча кивнула.
- Девочки, вы?
- Я останусь, наверное... - покачала головой Софка.
- Я тоже, - кивнула Сарочка,зарывшись в вещмешок. - Поучу немножко.

***
Ченге помнила полторы железнодорожных станции, и обе смутно - прифронтовую Росице и тыловую Рошель.
Криницкий вокзал не был похож ни на Росице, ни на Рошель - хотя бы потому, что собственно вокзала в Кринице не было. Были остатки старого здания, разрушенного бомбежкой; был на скорую руку отстроенный домик коменданта; было две платформы - когда-то в прошлом мощеные камнем, а сейчас - разбитые, и чиненые чем подвернулось - где-то засыпанные дробленой щебенкой, а где-то и вовсе бросили поверх воронки две-три доски.
Всюду лужи; недолатанные куски платформы глинисто хлюпают; на перроне - разношерстный народ, по большей части штатский.
Ченге приглядывалась к людям из-за плеча Галки. Вот толстая тетка размахивает парой зимних сапог на каблуке (Ченге помнила, как вздыхала по таким сапожкам в училище веснушчатая Невенка); вон худенькая женщина с двумя детьми, закутанная в осеннее пальто, несмотря на майскую теплынь... ой, нет, с тремя детьми, от третьего только макушка из ворота того самого пальто торчит; вон курят два лейтенанта-артиллериста, с того же поезда, что и летчицы, кажется, даже из того же вагона (Галка сделала вид, что не видит их и прибавила шагу); вон какой-то очкастый пытается на что-то обменять книги... В другое время Ченге бы по крайней мере попросила поглядеть, но не сейчас.
Галка остановилась возле низенькой женщины в платке крест-накрест, обложившейся кульками в два, не то три, ряда.
- Что меняете, товарищ?
- Хлеб, сахар, шоколад, кофей прусский, трофейный, две банки осталось еще... - зачастила та.
- И на что?
- А чего дадите? - стрельнула глазами женщина.
- А чего хотите? - Галка чуть прищурилась.
- Да мне бы деньгами, товарищи лейтенанты...
- Нет, - покачала головой Галка. - Деньгами - не договоримся. Довольствие у нас не денежное, сами понимаете...
- А спирта, водочки? Летчики ведь...
Ченге точно видела, что фляжка со спиртом у Галки была. Но лейтенант и тут покачала головой.
- Нет, чего нету - того нету. Это на фронте снабжают бесперебойно, а мы пока что в тылу.
- Ох, так уж и тыл! - прыснула низенькая. - Не смешите ж вы меня, товарищ летчик. Какой к черту тыл, когда и вокзал разбомбили, и сортировку, и по поездам через два дня на третий стреляют...
- Через два дня на третий - это еще тыл, - Ченге заметила, как галкина рука быстро сжалась в кулак и разжалась обратно. - Фронт - это когда стрелять и не перестают.
- Нам, грешным, и того, что есть, по самую маковку хватает, - махнула рукой женщина. - Вы менять-то будете, товарищ? Или не на что? Если не на что - так не морочьте голову, ступайте себе дальше.
Галка потерла подбородок.
- Хлеб на табак - как оно вам?
- Смотря какой табак, - улыбнулась женщина. - Если самосад, так уважьте, сами растим...
- Хороший табак, фабричный, - скривила губы Каменская. - А если он вам не годится, так я, товарищ, дальше пойду, не вы одна хлеб вымениваете...
- Эээ, товарищ летчик, вот табак на хлеб вы у любой собаки выменяете, а наоборот - может получиться, что походите-походите, да ко мне же и придете...
Ченге наблюдала за перепалкой почти с удовольствием, тихо думая - сейчас бы сюда тетку Билге, вот кто торговался мастерски, за каждую горстку крупы и щепотку соли.
- ...да побойтесь бога, хлеб как хлеб, свежий. Ну вчера ночью, ну вечером печеный. Что ж вы на меня наговариваете, товарищ лейтенант?
- А что, если я вашим свежим гвоздь заколочу? Да хоть бы и в подметку?
Ченге не сразу поняла, в какой момент к вокзальному шуму добавился какой-то еще звук, незнакомый, чужой, и почему-то жуткий. А вот Галка, судя по всему, все поняла и заметила.
- Ченгеле... - прошептала она, не поворачиваясь. - Бегом, вытряхивай девчонок из поезда хоть через окно, и прячьтесь. Видела опрокинутый вагон там, на дальнем пути?
- А ты? - опешила Ченге. Так ей еще никто не приказывал.
- А я тут присмотрю и сразу туда. Да бегом же! - Галка с шепота перешла почти на крик. И тут же над вокзалом запела сирена, как дожидалась галкиного голоса.

***
Бомбардировщиков было двенадцать, три звена. Ченге и после войны узнавала их с полувзгляда: большие, тяжелые, почти медленные в сравнении с маленьким истребителем, похожие на странных трехголовых рыб. Сразу вспоминалось - вот так они пикируют, вот так встают в карусель...
Галка, Ченге, Софка и Сарочка спрятались под опрокинутым вагоном возле восьмого пути; с ними рядом прижались давешняя торговка, один из лейтенантов-артиллеристов и женщина с детьми. Младший, спавший под пальто, проснулся и заплакал, в накатывавшем волнами гуле совсем беззвучно - только и догадаешься, видя, как пытается его укачивать мать, как гладит и прижимает к себе. Софка зажимала уши руками,втягивала голову в плечи, и вся казалась еще меньше ростом, чем на самом деле. Сарочка почему-то вцепилась в планшет, как в самую дорогую вещь на свете. Вначале она и вовсе порывалась бежать к поезду, где оставила учебник, но Галка шикнула на нее, и Сарочка свернулась в клубочек в обнимку с планшетом.
Впрочем, сама Галка тоже то и дело порывалась высунуться из-под поезда,ползти куда-то, и видно было, что на месте она себя удерживает только усилием воли.
- Не понимаю... - прошептала она, обернувшись к Ченге. Ченге скорее по губам прочла, чем услышала:
- Где зенитки, где прикрытие? Чем они тут думают?
Не дождавшись ответа ни от Ченге, ни от соседок, Галка махнула рукой и все-таки высунулась из-под вагона по плечи.
Навстречу пикировщикам затрещала зенитка. Галка обернулась к девочкам с сияющим лицом, - и в тот же момент треск сменился сначала воем, а потом грохотом близкого разрыва.
- У, ссссс...терва, - прошептала Ченге, зажимая уши.
- Не стерва, а "стервятник", - Галка прищурилась, как в прицел. - "Германы", пикирующие. Собачьи дети, - дальше прозвучала длинная шелестящая фраза, - да тут что, вообще больше никакого прикрытия нет?
- Аэродрома - так точно нет, - буркнула низенькая торговка. - Ближайший в Георгиевке.
Артиллерист, курносый парень на вид постарше Ченге и помладше Галки, тихо - беззвучно - присвистнул.
- В Георгиевке? Ну тогда молись, мать, чтоб от станции хоть насыпь осталась... устроят нам сейчас такую чертову карусель, что только держись.
Как бы в подтверждение его слов ухнуло еще несколько взрывов. От одного из них домик коменданта всхлипнул, как живой, и как-то почти аккуратно сложился внутрь; другим опрокинуло три вагона на ближнем к платформам пути.
Ченге увидела галкино лицо - белое, с дрожащими губами. Это от злости, внезапно поняла она. Лейтенант не боится, она даже не попыталась забиться глубже под вагон, когда загрохотало совсем рядом. Галка смотрела на встающих в очередной круг "германов" с ненавистью, как будто каждый из них был ее личным, персональным врагом.
- А эти прикрыты, твари, - почти простонала она, приглядевшись. - Две пары "длинных", вон, повыше... сюда бы сейчас хоть пару "младеков", хоть что...
Словно в ответ на галкины слова, за грохотом слышные только Ченге, да, может быть, чуть-чуть Сарочке, женщина с детьми подняла голову и посмотрела на девушек. Не на самих девушек - на голубые нашивки на их воротниках.
- Товарищи летчики... - прошептала она, и шепот каким-то невероятным образом был слышен под всем вагоном. - Товарищи летчики, как же так? Что же вы им не помешаете, товарищи летчики?
Галка встретилась с женщиной глазами, и долго, бесконечно долго, может быть, целую минуту они смотрели друг на друга и молчали. Галка не выдержала и отвернулась первой, - все так же молча, до белизны прикусив губу.