Черное небо

[firnwen]

Команда Гаваней Сириона с БПВ деанонилась, по случаю чего выкладываю единственный текст, который я туда сумела таки принести.
Отдельное спасибо Фреду и Ноэль - Амбаруссам с "Гаваней"-2005 за собственно черное небо.

Название: Черное небо
Персонажи: Амрод, Элронд
Примечание: Элронду в этой версии три года.

Он едва замечал тех, кто оказывался на пути и падал под его клинком. Он не чувствовал боли от ран, когда пропускал удар. Невозможное черное небо смотрело алыми провалами звезд, пело ему, гнало его вперед, и он шел. Там, за недостижимой линией горизонта, сиял свет, который мог рассеять черноту взбесившихся небес, заставить умолкнуть их беззвучную песнь. Только он и мог. Ничто больше.
Нельзя сказать, что они не пытались. Все четверо. Но даже из-под пальцев Маглора, стоило ему коснуться арфы, лилась все та же немая музыка черно-алого небосвода, кровавая и безумная.
Алых звезд становилось все больше, и голоса их пели все громче.
Он шел.
Черное небо сыпалось дождем осколков, раня его лицо, рассекая доспех.
Он шел.
Небо рухнуло на его плечи, опрокинуло наземь. Песнь взлетела тысячами торжествующих голосов, оглушая и лишая сил. Стало очень больно и — несмотря на медный грохот музыки — очень тихо, только треск огня пробивался откуда-то слева и сверху. Пальцы разжались, выпуская рукоять, и она зазвенела, ударившись о плиты пола.
Прошло время — дюжина ударов сердца? две? — и сквозь алый свет невозможных звезд проступило детское лицо.
— Ты кто? — озадаченно спросил ребенок.
— Умбарто... — ответил он, удивляясь своему ответу. Много лет это имя оставалось непроизнесенным, а теперь — и он это знал тверже многого иного — оказалось самым точным.
Звезды все так же сыпались с черного небосвода где-то вдали.
— Ты тоже искал мамин алмаз? — снова спросил ребенок. — А мама убежала к папе. А папа далеко в море. А о-же-рель-е было у нее.
Ему было видно, что дитя устало говорить так долго. Еще ему было понятно, что весь поход был впустую, и этот бешеный бросок через весь город к дворцу тоже был зря. Правительница Эльвинг бросилась в море — просто ее дитя, наверное, пока не понимало этого. Лицо оказалось ближе, и он наконец понял, что ребенок действительно совсем маленький. Пять солнечных лет? Три? Человеческие дети растут быстрее детей эльдар — кем родился сын Эльвинг, сколько ему лет на самом деле?
— А почему ты теперь лежишь? Ты ранен?
Умбарто слышал голос ребенка через грохот все той же безумной песни — и все же очень отчетливо. Ранен ли он? Нолдо осознал, что не помнит, удалось ли кому-то из противников пробить его доспех. Больно, впрочем, было.
— Наверное, — ответил он, и голос прозвучал неуверенно. — Я... не знаю.
На детском лице отразилось непонимание. Умбарто, наверное, на его месте тоже удивлялся бы: как это — не знать, цел ли ты или в тебе сделали дыру, такую же алую, как те дальние звезды?
Ребенок отвернулся, и Умбарто понял, что ему страшно. Наверное, он все же ранен — если не может пошевелиться, придавленный непонятной тяжестью, и если так важно, чтобы незнакомое дитя оставалось рядом, словно за его присутствие можно удержаться. Чей-то еще голос прозвенел вдалеке, пробиваясь сквозь медную и огненную музыку, но быстро растаял. Дитя снова склонилось над ним:
— Эле убежал звать няню Мэлет. Она придет и тебя полечит.
Придет? Откуда? Как вообще получилось так, что маленький ребенок оказался один посреди боя, почему он не боится, не может же он настолько ничего не понимать? Вопросы теснились в голове Умбарто, словно толкаясь, мешая друг другу. Кого найдет этот Эле? Лекаря или смерть от случайной стрелы?
— А нас спрятали, — сказал тем временем ребенок. — А Мэлет потом тоже спряталась. А мы нашлись. И вот тебя нашли. А маму не нашли.
Умбарто наконец понял: они — это дитя и неведомый Эле — выбрались из укрытия, чтобы найти Эльвинг... и тоже спрятать? И, не найдя, вернулись в дальние комнаты дворца... вот почему здесь было так тихо. Или — найдя? «Мама убежала к папе...»
Как.. неосторожно!.. Выходит, этот Эле — тоже дитя?
Ребенок тем временем придвинулся еще ближе и спросил снова:
— А тебе так нужен этот алмаз? А зачем?
«Камень — наш!..» Умбарто попытался ответить, объяснить, но понял, что лишь беззвучно шевелит губами. Черное небо вновь опрокинулось, осыпая его мириадами сверкающих осколков, алые звезды страшным дождем стекали по щекам. Только лицо ребенка оставалось незапятнанным. Умбарто попытался заговорить снова, и огненная музыка чудовищной волной поднялась над ним, заглушая все, что он мог пытаться произнести.
Дитя хитро прищурилось. Когда сын Эльвинг заговорил, песнь черного неба не могла поглотить его тихий голос.
— Маме алмаз отдал ее папа. Значит, потом мама отдаст его нам. Мне и братику Эле. Тогда я отдам его тебе. Не плачь.
Умбарто заплакал.
И не заметил, как черное небо поблекло, а обжигающая медная песнь начала стихать.